Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями] - Сергей Беляев

По ровным улицам старого Эшуорфа я шагал с благоговейной медлительностью, низко надвинув на глаза шляпу, чтоб не быть узнанным. Все так, как было. Нет, вернее, почти так. Над «Нептуном» по-прежнему на проржавевших петлях качалась полинявшая вывеска с угрожающим трезубцем бога морей. Но теперь лица бога не видать. Оно окончательно смыто потоками осенних ливней, а трезубец искривлен и беспомощен. Но под тентом трактира и сейчас, как обычно, матросы играли в кости, курили, стучали стаканами, обменивались крепкими солеными словами. В окне аптеки по-прежнему красовалась сушеная ящерица, а громадные стеклянные шары, наполненные разноцветными жидкостями, величественно покоились по сторонам ее. Помню, по вечерам старый Орфи зажигал позади шаров огарки, тогда ящерица лежала а таинственном сине-зеленом освещении. И каждому было ясно, что здесь аптека.

Когда я вошел в аптеку, там вместо старика Орфк с покупателями занимался молодой дрогист. По выпуклым бараньим глазам и веснушкам я узнал в нем Эда. Но странное дело, Эд совершенно не узнал меня, хотя, забывшись, я приподнял шляпу, и Эд отлично видел меня. Нас разделяло только неширокое пространство аптечного прилавка, и Эд вопросительно смотрел мне прямо в глаза.

— Что прикажете, сэр?

— Нет ли у вас средства от одышки? — произнес я, от волнения еле переводя дыхание, боясь, что Эд узнает меня. Было очень неосторожно с моей стороны заходить в аптеку. Надо скорее убираться.

Но Эд сделал любезное лицо, которое делают приказчики перед незнакомым покупателем.

— О, конечно… Вот пилюли… Эссенция несколько дороже…

Он поправил галстук, стягивающий его гуттаперчевый воротничок, и голос у него приобрел лирический оттенок, как у его отца:

— Разрешите то и другое? Изготовлено нами по рецептам доктора Флита. Кстати, позвольте вам вручить проспект и визитную карточку доктора. Он принимает ежедневно.

Молча кивнув головою, я уплатил деньги. В аптеку вошел кто-то, настойчиво требуя лакричного порошка. Это был маленький человечек в картузике с длинным козырьком. Подходя к прилавку, он толкнул меня и не извинился. Сунув в карман пилюли и эссенцию, я поспешил уйти.

Вот и харчевня «Королевский тигр». Мальчишки-газетчики бежали навстречу, весело выкрикивая последние новости:

— Кража бриллиантов у герцогини Аксит! Митинг горняков в Уэсли!

Однорукий высокий старик в порыжевшем цилиндре и старомодном сюртуке остановился около меня.

— Эй, газету!

Лохматый мальчишка сунул старику свежий номер и помчался дальше. Старик ловко одной рукой развернул газету, пробежал глазами по страницам и равнодушно посмотрел на меня.

Дядюшка Реджи — это было он — не узнал меня, как и Эд. Вот он двинулся по тротуару, расправляя плечи и выпячивая грудь. Мне нестерпимо хотелось догнать его и крикнуть; «Дядюшка, милый, постойте! Это я, ваш малыш Сэм. Расскажите мне об отце. Как живет Эдит? А вы по-прежнему ходите в „Королевский тигр“, чтобы посидеть там вечерок за рюмкой померанцевой? Все еще философствуете там с приятелями, родной мой?» Дядюшка свернул в харчевню, а я прошел боковой улочкой на старую Рыночную площадь, пропахшую рыбой и гнилой зеленью. Вот пройду мимо лавок и увижу за углом крышу отцовского домика. Но на углу тихой когда-то улочки теперь расположилось круглое брезентовое сооружение, которое заставило меня вспомнить мои артистические похождения. Вывеска с размалеванными рожами возвещала о гастролях какого-то укротителя, и мальчишки возбужденно вертелись около кассы этого бродячего цирка.

Доктор Флит важно направился со своими некрасивыми дочерьми, вероятно, за билетами в цирк. Они отлично знали меня. Теперь, столкнувшись со мной, все трое посмотрели на меня пустыми, безразличными глазами.

Домик отца показался мне необитаемым. Дым не вился над кухонной трубой. На дощечке дома владельцем значился Реджинальд Бранд, а не Айзидор Пингль.

«Боже мой… Неужели отец?..» Старая Оливия сидела на крыльце с вязаньем и не узнала меня. Подойти к ней? А мое слово? Контракт? Ведь Добби буквально вернул мне жизнь. Надо быть честным по отношению к нему.

Я махнул рукой. Пустынно было и в садике Уинтеров.

Я медленно пошел обратно, тая в душе такую тоску, какой не испытывал никогда.

«Проклятый контракт! — думал я, ускоряя шаги. — Пора обратно к Добби. Да, скорее бы развязаться с ним…»

II

Весенней красотой блистал тот день. Солнце величественно горело над спокойною гладью океана. Прохладный ветерок ласково касался моего лица. Подъем не утомлял, так как я с детства привык лазать по горам.

«Но почему все-таки никто не узнал меня в Эшуорфе? Неужели я так изменился?» — подумал я, выбравшись на площадку к вилле. За изгородью слышался радостный лай Кипа, почуявшего мое приближение.

Я остановился, перевел дух, вытер влажный лоб носовым платком и вздрогнул; мне показалось, что мое лицо… было не мое, а чужое.

Опрометью я бросился к вилле. Веселый Кип подбежал ко мне, но получил здоровенный пинок ногой. Я влетел в кухню. Позади меня визжал оскорбленный Кип.

Мигли хлопотал у плиты над кофейником.

— Где вы пропадали? — прошипел Мигли. — Мистер Добби все время спрашивал вас… Вот погодите…

Но я воззрился на повара.

— Мигли, глядите на меня…

Тот скосил на меня глаза.

— Ну, гляжу. И что?

— Ничего не замечаете?

— Ровно ничего.

— Неужели ничего? Смотрите внимательнее…

Мигли строго сдвинул брови.

— Перестаньте шутить, Сэм. Видите, я занят. Что и вами?

Я приблизил свое лицо к лицу Мигли.

— Я не шучу. Неужели ничего не заметно?

Мигли топнул ногой.

— Заметно… Тьфу… Вы пьяны, как последний пропойца. Ваш туалет не в порядке. И вы в подобном виде осмелитесь явиться перед мистером Добби? Убирайтесь к себе и проспитесь…

Внезапная мысль ураганом ворвалась в мозг: «Зеркало!» Схватив Мигли за руку, я прохрипел:

— Дайте зеркало…

Мысли скакали в моей голове галопом, как лошади на арене: «В этом доме — ни одного зеркала. Таинственный отшельник не заботился о своей наружности, а меня брил? Ха-ха!»

— Умоляю, Мигли, все, что хотите, за осколок зеркала! Но тот оттолкнул меня.

— Тише вы! Услышит мистер Добби. В таком виде…

Я рассвирепел:

— К дьяволу, в ад, Мигли! Здесь не полагается зеркал?

На плите грелся пузатый блестящий кофейник. Я схватил булькающий кофейник, посмотрелся в него, как в зеркало, ничего не разобрал и поставил мимо плиты. Кофейник грохнулся, и кофе черной дымящейся лужей расплылся по полу. Прыгнув, будто взбесившийся кот, к кухонной полке, я поскользнулся в луже, но все-таки сорвал с гвоздя начищенную медную кастрюлю и поднес ее дно к своему лицу. Жадно всматривался я в это примитивное зеркало. Из него глянула на меня незнакомая рожа. Тогда я расхохотался, зачерпнул кастрюлей воды из бака и, все еще смеясь, выбежал на воздух. Я знал, чем заменить зеркало. Наши прародители пользовались зеркальной водной гладью, чтобы Посмотреть на себя. Во дворе я поставил кастрюлю на землю и подождал, когда вода станет спокойной и неподвижной. Я не обращал внимания на то, что из кухни доносились негодующие крики Мигли. Занятый только собою, я наклонился над прозрачным водным кругом.